Неточные совпадения
Хочешь освежить высохший
язык — вода
теплая, положишь льду в нее — жди воспаления.
Багровая заря вечером и мгла на горизонте перед рассветом были верными признаками того, что утром будет мороз. Та к оно и случилось. Солнце взошло мутное, деформированное. Оно давало свет, но не
тепло. От диска его кверху и книзу шли яркие лучи, а по сторонам были светящиеся радужные пятна, которые на
языке полярных народов называются «ушами солнца».
Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили в довольстве и
тепле, прославляя щедрость Кирила Петровича на своем собачьем
языке.
Из Нижнего баре приезжали на тройках глядеть пленных; приедут, и одни ругают, кулаками французам грозят, бивали даже, другие — разговаривают мило на ихнем
языке, денег дают и всякой хурды-мурды
теплой.
— И у меня, грешным делом, вертелось на
языке: погодите до
тепла, не поспешайте! Но при сем думалось и так: ежели господин поспешает — стало быть, ему надобно.
Вот где нужно искать действительных космополитов: в среде Баттенбергов, Меренбергов и прочих штаб — и обер-офицеров прусской армии, которых обездолил князь Бисмарк. Рыщут по белу свету,
теплых местечек подыскивают. Слушайте! ведь он, этот Баттенберг, так и говорит: «Болгария — любезное наше отечество!» — и
язык у него не заплелся, выговаривая это слово. Отечество. Каким родом очутилось оно для него в Болгарии, о которой он и во сне не видал? Вот уж именно: не было ни гроша — и вдруг алтын.
Октябрь уж начался, и признаки осени выказывались довольно явственно. Несколько дней сряду стояла переменная погода, солнце показывалось накоротке, и ежели не наступили настоящие холода, то в воздухе уже чувствовалась порядочная сырость. Тянуло на север, в печное
тепло, за двойные рамы, в страну пирогов с грибами и держания
языков за зубами… Хорошо там!
— И как это, сестрица-сударыня, хорошо нынче заведено! — начинает опять Дарья Ивановна, — сидим мы теперича здесь в
тепле да в холе: ни-то на вас ветром венет, ни-то дождем спрыснет, а он-то, аблокат-то наш, то-то, чай, высуня
язык по Петербургу рыскает!
Я думал несколько раз завести разговор с его превосходительством, только, черт возьми, никак не слушается
язык: скажешь только, холодно или
тепло на дворе, а больше решительно ничего не выговоришь.
Чего не знаешь, ты б не говорил.
Я вот и знаю, да молчу. Ты лучше
Смотрел бы на себя, а не корил
Поклепом злым людей, себя честнее.
Тебя с собой я не зову к Москве;
Тебе и в Тушине
тепло бывало.
Я про тебя скажу такое слово,
Что ты
язык прикусишь.
До вечера она их ласкала,
Причесывая
языком,
И струился снежок подталый
Под
теплым ее животом.
Стали над ним: он все еще помаленьку дрожал и трепетал всем телом, что-то силился сделать руками,
языком не шевелил, но моргал глазами совершенно подобным образом, как, говорят, моргает вся еще
теплая залитая кровью и живущая голова, только что отскочившая от палачова топора.
Кончик
языка стало покалывать, и на щеках разлилось ощутительное
тепло, проникло даже до ушей.
Общего
языка у нас уже не было. Все его возражения били в моих глазах мимо основного вопроса. Расстались мы холодно. И во все последующие дни
теплые отношения не налаживались. Папа смотрел грустно и отчужденно. У меня щемило на душе, было его жалко. Но как теперь наладить отношения, я не знал. Отказаться от своего я не мог.
— Чтоб
язык отсох! по маковому зернышку меня бы разорвало! — возразил Филя. — У меня самого песня эта была заветная; я берег ее за
теплою пазушкой для света-радости, красной девицы в тоске, в разлученьице, по добром молодце, по офицерчике. Гм! (Кашляет.) За нее подарила бы она меня словом ласковым, приветливым и рублевиком серебряным. Господа командеры! Дайте мне ордер разведать, какой окаянный певчий передражнивает нас?
Уже поздно ночью они вместе вышли на улицу. Ночь была
теплая и светлая. Налево от дома светлело зарево первого начавшегося в Москве, на Петровке, пожара. Направо стоял высоко молодой серп месяца, и в противоположной от месяца стороне висела та светлая комета, которая связывалась в душе Пьера с его любовью. У ворот стояли Герасим, кухарка и два француза. Слышны были их смех и разговор на непонятном друг для друга
языке. Они смотрели на зарево, видневшееся в городе.